И о чем-то плакала Японка - Людмила Смоленская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Д-да… А как… как вы это поняли?
– Дык у нас вся деревня из заезжих народных целителей. Так что конкуренция у вас будет серьезная.
– Да не будет у меня конкурентов! – вдруг вырвалось у меня. Ваши жители – настоящие народные целители, а я – так, только учусь! У самой болячек много, вот и приехала немного пожить, почитать литературу, пособирать травы, подлечиться. Ну если кто-то придёт с теми же болезнями, что у меня, я, конечно, подскажу, да и копеечка лишняя не помешает, я человек небогатый…
6
Так я стояла и лепетала, а пожилая председательша смотрела на меня непроницаемыми колгорскими глазками и ждала, пока я закончу. Потом спросила:
– Извините, конечно, но откуда вы знаете госпожу Петрову? Она так просила о вас…
Ах, вот что!
Я не могла ответить на этот вопрос. Я и сама не знала, почему Ксения Григорьевна столь внимательна ко мне. Собственно, самого знакомства с ней, как такового и не было. Просто я однажды спустилась в своей конторе этажом ниже к коллеге по какому-то делу, а в кабинете его сидели два Значительных Лица с типичными для Значительных Лиц выражениями в этом кабинете: смесь недовольства, занятости, уверенности в своей правоте и в том, что присутствующие будут рады оказать им услугу.
Начальник отдела, к которому я спустилась, даром услуг не оказывал никому, даже Значительным Лицам, те это начинали потихоньку понимать, и это отражалось усилением неудовольствия от общения. Чтобы подчеркнуть значимость предполагаемой услуги, хозяин кабинета тут же ввёл меня в курс дела:
– Вот, Лукерья Михайловна не даст соврать, ваша, господа, проблема нерешаема.
– А что такое? – из вежливости спросила я. У самой проблем хватало. И пачка уголовных дел в столах.
– Вы, конечно, слышали о Ксении Григорьевне Петровой? Не секрет, что муж её злоупотреблял алкоголем и однажды злоупотребил настолько, что скончался. У них было две квартиры, в одной они жили, а другую – сдавали. Был гараж, машина, дача… Так вот, после смерти мужа вдова сдававшуюся квартиру просто взяла и подарила квартиросъёмщице. Гараж, машину и дачу продала, деньги пожертвовала на строительство новой церкви. Так вот эти господа (начальник отдела сделал в сторону Значительных Лиц лёгкое движение подбородком) настаивают на возбуждении уголовного дела по факту мошенничества, либо о признании сделки недействительной ввиду недееспособности Петровой.
– Слышала я об этом деле, – вежливо сказала я. – Слышала и о том, что Ксении Григорьевне была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, и она была признана вменяемой и, как следствие, вполне дееспособной. Следовательно, фактов мошенничества установлено быть не может.
Начальник отдела заглянул в бумаги, принесенные Значительными Лицами, перелистал их и, достав несколько из них, протянул их мне.
– Да, Лукерья Михайловна, действительно, экспертиза подтвердила, что Ксения Григорьевна психически здорова. Как следствие – могла отдавать отчет своим действиям и руководить ими в момент совершаемой имущественной сделки. Так что… вопрос об открытии уголовного дела по факту мошенничества отпадает.
Значительные Лица, кисло переглянувшись, покинули кабинет.
Поздно вечером у меня в квартире раздался звонок. Звонила сама Ксения Григорьевна. Благодарила за поддержку. Спросила, как у меня дела. Я тогда была не замужем, времени было много, и я стала рассказывать, как у меня дела. Она дала мне несколько ценных практических советов, и дела мои пошли значительно лучше. Я даже замуж вышла. Причем, с будущим мужем встретилась в день её рождения.
Вот, собственно, и всё. Но что объяснять этой бабище?
Я долго рассказываю, на самом деле, воспоминание динамики отношений с «госпожой Петровой» заняло доли секунды. Вслух я промямлила:
– Да столкнулась с ней по работе, оказала ей незначительную услугу, ну и вот как-то… она это запомнила, опекает меня немножко…
– Понятно. – Лицо Натальи Модестовны по-прежнему было непроницаемым. – И еще один вопрос у меня к вам будет. Только не удивляйтесь. У нас в деревне редко кто ходит под своим именем. По колгорским обычаям, даже если человек не колгорец, у него должно быть еще одно имя, для людей. Не паспортное. Ну никто не будет звать вас Лукерьей Михайловной. Может быть, у вас есть какое-то прозвище?
«Лушка-волкодавка», – вспомнила я своё прозвище. Но быть здесь «волкодавкой» очень не хотелось. И тут мне пришло на ум интересное словосочетание. «Донна Мажептила». Так звал меня один судмедэксперт из наркодиспансера. Мажептил – это какое-то психиатрическое лекарство. Я напрочь забыла, какое, но словосочетание мне понравилось. Я и решила назваться:
– Донна Мажептила.
– Очень приятно. Удачи вам. Осваивайтесь, Донна Мажептила и включайтесь в активную местную жизнь.
Еще раз глянула на меня, перевела взгляд на небо и вздохнула. Выдох прозвучал тяжелым, прерывистым, с нехорошей хрипотцой.
– Целителей до холерской матери, а толку нету…
Так, еще одна проблемная…
7
Избушка была небольшая. В ограде от меня стрелой метнулась чья-то кошка, только хвост мелькнул серый, с белым кончиком. Небольшая поленница дров в ограде. Стайка пустая. В огороде погреб, рядом небольшая банька и уборная. Несколько заросших грядок, на которых просматривались перышки лука-ботуна, кустики укропа и щавеля. В палисаднике деревца ирги, черемухи, два куста смородины и пара квадратных метров малины.
С некоторым волнением открыла чуть проржавленный навесной замок.
Застекленное крылечко. Темные сенки с полочками, уставленные пыльными банками, старыми кастрюлями и еще какой-то рухлядью. Комната и кухня. В кухне слева печь, у печи скамья. Прямо – стол и три табуретки. В левом переднем углу – небольшая лавка и древний буфет, полочки которого покрыты желтыми от времени газетами. Справа – деревянная лежанка. В горнице – треснувшее зеркало на центральной стене, слева и справа по кровати, обе железные с пружинной сеткой. Матрасы, подушки, одеяла были на обеих. Древняя деревянная тумбочка, накрытая кружевной салфеткой. Полуразвалившийся гардероб. Маленький холодильник «Саратов». Видимо, в кухне не нашлось для него места. Включила, и он загудел. Значит, электричество работает. Замечательно. Вода была в колодце, что в огороде (для технических нужд), и в колонке, что через два дома (для умывания и еды).
Я засучила рукава и принялась за уборку. Где-то до четырех убралась, потом сбегала в магазинчик и купила комплект постельного белья, хлеба, пачку «Геркулеса», соль, сахар, бутылку подсолнечного масла. У входа в магазин женщина со славянской внешностью торговала карасями. Я попросила взвесить штучек пять.
– Надолго к нам? – поинтересовалась продавщица.
– На пару недель, а там – как понравится.
– А ЧТО вы лечите?
Я внутренне вздрогнула. Действительно, как это мы с Ксенией Григорьевной не обговорили такой простой вопрос. ЧТО отвечать-то???
– Я пока ничего не лечу, я пока устраиваюсь. У меня может и не получится ничего, я из начинающих… Да и вообще… МЕНЯ бы кто полечил, – вдруг вырвалось у меня.
– Тогда вам надо к Марселю Назыровичу, он вон в том коттедже живет уже пятый год. К нему все начинающие ходят. Он очень добрый и умный.
Я оглянулась. Коттедж, на который показывала аборигенка, был богатым, добротным, трехэтажным. Не чета моей развалюхе. Хорошо, что я не завистливая.
– Красивый дом. Наверное, у хозяина большая семья.
– Семья-то большая, но приезжает вся сюда нечасто. Гостят по двое-трое. Он богатый, с северов приехал, уже пенсионер. Всю жизнь врачом проработал. Его здесь сильно уважают.
8
Калитка отворилась, и в проёме показался высокий без признаков полноты пожилой мужчина с пакетом в руках. Подошёл к нам, поздоровался с продавщицей:
– День добрый, Тася! Карасики-то свежие?
– Конечно, Марсель Назырович! Взвесить?
– Давай пару килограммчиков, супруга с дочерью сегодня приезжают.
– Доча-то поди с кавалером?
– Нет, – расстроенно сказал Марсель Назырович. – Умница, красавица, уж двадцать восемь лет, а кавалеры как-то не получаются…
– Ничего, нынче и в тридцать пять выходят, и успевают и ребятишек нарожать, и дом построить!
Марсель Назырович горестно махнул рукой. Посмотрел на меня и снова мягко улыбнулся.
– Давно у нас?
– Да вот, только сегодня приехала. Прибралась более-менее, за едой пошла.
– Что ж, удачи вам на новом месте! Простите, не спросил, как же вас зовут!
– Донна Мажептила. А если серьезно – то Лукерья… Лукерья Михайловна.
– Это вы хорошо сказали «если серьёзно». Если несерьёзно – то меня зовут «Париж-Дакар». Будем знакомы.
9
Вечером, поужинав, я перевела дыхание от пережитого напряжения дороги и новых знакомств. Пора подводить итоги. В конце концов, следователь я или нет?
